Nothing is impossible!
Публикуется с разрешения автора перевода...
LUNA SEA - The Beginning of the dream - часть 2 - перевод Марины Ярцевой
Пишет - Anastasija Emarova
вчера в 5:39
vk.com/wall-337665_5889
В 2012 году вышла книга LUNA SEA - The Beginning of the dream.
Вашему вниманию предлагается интереснейшее интервью Сугизо.
За перевод огромная благодарность Марине Ярцевой.
Часть вторая.
Часть первая - vk.com/wall72826483_4708
Life History: Sugizo, part 4Life History: Sugizo, part 4
vk.com/note72826483_11776187
Ещё в младшей школе Вы решили, что будете носить мейк-ап, когда станете взрослым, а когда Вы впервые накрасились?
Во втором классе средней школы я был дома у кузена и в шутку попробовал нанести красную помаду то ли его старшей сестры, то ли матери. Это был волнующий момент. При том, что в то время я был очень коротко стрижен (смеется). Первый раз с красной помадой - и подстрижен под 0,5 (смеется). Это был первый и последний момент в моей жизни, когда я был так коротко подстрижен. В то время почему-то для занятий в школьных клубах требовалось так стричься. Так что я с детства ненавижу стрижку под монаха или спортивную стрижку, и постоянно ношу длинные волосы.
У вас с детства было развито чувство прекрасного, так?
Точно-точно. Поэтому я был требователен к одежде. Ну, требователен на мой нынешний взгляд (рассматривает старые фото).
Вы были модником? Даже когда сжимали бейсбольную биту и носили бутсы? (смеется)
А, точно (смеется). Но тогда на мне был зеленый джемпер-джерси. Зеленый джерси, сейчас этого невозможно разглядеть, но я припоминаю, что была причина, почему я его носил. Та студентка по обмену, которая была моей первой любовью, носила зеленый джемпер-джерси. И я выпросил у родителей купить мне его, не раскрывая причины. «Зачем? Ну, мне нравится», - так я говорил. Мне нравился зеленый джерси, потому что его носила девочка, которую я любил (смеется).
Ха-ха-ха. Хорошая история.
После этого мы с друзьями почему-то пришли в школу с макияжем, это был первый класс старшей школы. Это никак не было связано с любовью или нелюбовью к рок-музыке. Наверное, это было из-за The Checkers. Большую часть средней школы и начало первого года старшей я ещё не вошел в «черную стадию» и носил пастельные тона. И мне очень нравилась стрижка Ховарда Джонса, так что я ставил пряди волос, на что мне говорили: «Как у Checkers». Я отвечал: «Нет, как у Ховарда Джонса!» (смеется). Ну, на самом деле, это было одно и то же. И я сделал такую же прическу друзьям. В поезде до школы мы накрасились, и от станции уже все вместе с гордостью пошли накрашенные (смеется).
И учитель ничего не сказал?
Он не придал этому особого значения. Мы же не курили, и это не было против правил. В первом классе старшей школы я начал курить, но учителя меня ни разу не ловили. Всех остальных уже ловили и отстраняли от занятий. Когда тебя отстраняли, то стригли под машинку, но я же терпеть этого не мог (смеется). Поскольку для меня было абсолютно неприемлемым быть так подстриженным, я убегал.
Когда у Вас появилось стремление собрать группу?
Во втором классе старшей школы, когда я переключился на гитару.
Вы не подумывали о том, чтобы самому петь?
Я хотел петь, только пока играл на басу. И хотя я начал тренироваться в этом, но никто об этом не узнал. Когда я подумал о гитаре, то перестал петь и играть на басу.
И почему?
Наверное, потому что страстно захотел стать лид-гитаристом. Конечно, я всё ещё хотел писать музыку. Кажется, я хотел писать музыку больше, чем петь. В музыке, которую я тогда писал, преобладали мелодии хард-рока и металла, и они были несколько мрачными. Потому что тогда мне нравились DEAD END. А после них из японских музыкантов мне нравились Red Warriors, которые были ближе к рок-н-роллу. Я был очень впечатлен гитарой Shake-сана (Когуре Такехико). Я считал глэм только что дебютировавших ZIGGY и тьму DEAD END очень крутыми, при том, что они все были из наших мест. Но на самом деле, то, чем я в то время был больше всего поглощен, было совсем иным - это были Заппа и King Crimson. Влияние музыки ощущалось шокирующим и необъятным. В первом классе старшей школы я услышал джаз, и это был период моего увлечения им, в то время мне очень нравились Майлс и Жако. Меня особенно привлекало то, насколько органичны выступления с присущими джазу импровизациями, и я хотел этому научиться. Потом уже я узнал о Заппе, Missing Persons, King Crimson, Робете Фриппе и Бэлью, которые оказали на меня большое влияние. Это уже в позднем подростковом возрасте.
Вы помните что-то о том, когда впервые стояли на сцене?
В аудиовизуальной комнате в старшей школе (смеется). Но в школе мы были очень известной группой, так что было чувство, что мы кто-то вроде звезд. Но по-настоящему впервые на сцене я стоял со скрипкой, лет в 7, наверное. Кажется, это был так называемый концерт. Помню, что в тот момент у меня тряслись ноги.
Ну, это из-за давления, отец, наверное, был в ярости?
Тогда, во время выступлений, он был ласков. После концерта обязательно покупал мне игрушку. Я выступал, желая получить эту игрушку (смеется).
Далее
Life History: Sugizo, part 5Life History: Sugizo, part 5
vk.com/note72826483_11776188
Итак, со второго класса старшей школы Вы играли в группе.
Я думал заниматься этим всерьез, добиться в этом успеха, собрать членов группы, и первым я позвал Шинью. Я сказал: «Давай вместе станем профессионалами». Первым его ответом было: «Э? Что за безрассудное решение?» (смеется).
А что видели в этом Вы сами?
Ну, Шинья – гений. Как и я, он с детства специально занимался, и, начав играть на барабанах, уже через неделю был лучшим в школе, вот такой у него был уровень. Я действительно думаю, что он гений во всем, что касается ударных инструментов. Я познакомился с ним ещё до того, как он начал играть на ударной установке, я увидел его, когда он впервые, спустя неделю тренировок, играл на тайко, вот с того времени он играет крутой грув. Поскольку он уже превосходил сверстников, я, собирая группу, думал, что обязательно буду играть с Шиньей.
И этой группой была PINOCCHIO?
Да-да. Группа просуществовала только около 2-х лет, но была в округе весьма известной, и кроме PINOCCHIO была только одна настолько же влиятельная группа – LUNACY. Это была группа Инорана и Джея. Обе наши группы были очень влиятельны в округе и, кроме того, у нас были хорошие отношения, мы часто зависали вместе.
Что позволило вам объединиться?
PINOCCHIO распались очень быстро, где-то по окончании мной второго класса старшей школы, и мы с Шиньей подумывали о том, чтобы собрать новую группу, концептуальную. В то же время один из членов LUNACY ушел в другую школу, и остались только Иноран, Джей и их тогдашний вокалист. Для всех это было развлечением в старшей школе. И если кто-то тогда говорил о выборе своей будущей жизни: «Я собираюсь заниматься музыкой», то ему говорили: «Ты с ума сошел?» Теми, кто всё ещё горел желанием связать свою жизнь с музыкой, остались только мы с Шиньей, да Иноран с Джеем. Наверное, это было неизбежно, наше объединение. Поскольку это они позвали нас играть вместе, то названием группы осталось LUNACY.
Помните, как вы впервые играли вместе?
Поскольку у нас с самого начала были приятельские отношения с Инораном и Джеем, я не очень хорошо помню, что было, когда мы начали играть вместе, как члены группы. Однако, что до вокала тогда, он был не очень хорош. Хотя вокалист был очень хорошим другом, но сложилось так: «Не стоит тебе петь». К тому же, мы познакомились в Мачиде с Рюичи. Группа Рюичи в тот момент как раз распалась, и мы его переманили к себе. Так что, хоть мы и оставались с предыдущим вокалистом в хороших отношениях, но не видели его в качестве певца. И недавно он умер. Я получил сообщение о его смерти, когда поехал в Англию на похороны Мика.
Да. Я читал об этом в Вашем блоге. За этим уже последовало выступление LUNACY …
Да…
А в то время, каким Вы представляли себе успех, к которому стремились?
Ну, у меня были очень смутные представления. Было бы сложно выбрать что-то одно, но, наверное, я хотел чувствовать, что стал сильнее как личность, вместо того, чтобы желать оглянуться назад. Наверное, я как-то очень сильно хотел всех убедить, получить признание. Я не знал стандарт этого признания, должно ли это быть количество проданных альбомов, размер зала, в котором мы даем концерт, похвалы критиков; не зная даже этого, я всё равно желал признания, и хотел стать под стать этому признанию. Мне казалось необходимым утолить свою жажду быть в центре внимания, утолить чувство одиночества.
Это отличается от чистой радости от создания музыки.
Неожиданно, но это близкие понятия. Желание слышать восхищенное «круто», когда воплощаешь идеи, которые никто ещё не реализовывал, или играешь быстрее всех, или играешь лучше всех что-то сложное. В нашем случае, думаю, это был способ создания музыки так, как никто ещё не делал, чтобы в результате обрести силу создавать музыку, присущую только нам. При этом моей целью не было играть быстрее всех или лучше всех, X в моих мыслях были на последнем месте – разве для инди-сцены метал не был слишком крут? Играть быстрее всех, петь выше всех, быть ярче всех, в такого рода соревновании Х уже стали для всех недосягаемыми. И мы искали другой способ играть, чтобы быть первыми в своем поколении. Но при этом в нас была эта жажда быть в центре внимания.
Желание быть победителями - это нормально, но надо учитывать культуру и характер местности.
Так и есть, в конце концов, мы по натуре и тому, что мы выражали, были янки. С того времени за двадцать с половиной лет многое изменилось, и полностью изменились причины моего самовыражения. Я не продолжаю игры на победу или поражение. Я закончил их, будучи полностью удовлетворенным. Думаю, в конечном счете, мне кажется, что продвижение к занимаемой мной позиции было стремительным. И если ты играешь только то, что тебе самому хочется играть, невозможно не достичь этой позиции, не так ли? Когда тебя никто не знает, даже если ты высказываешь правильные идеи, они ни на что не повлияют, но у человека, говорящего одно слово смотрящей на него сотне тысяч людей, сила убеждения уже иная. Создание ситуации, в которой возможно добраться до этой позиции, зависит от первоначального решения, как мне кажется.
Понятно. Когда LUNA SEA добились большого успеха, вместо чувства удовлетворения, вы скорее открыли рты от удивления, и, если подумать об этом сейчас, мне интересно, почему так произошло?
Мне кажется, это потому, что в то время причиной самовыражения было состязание для души, и, удовлетворив свои амбиции, я, как мне кажется, ощутил пустоту: «Я в самом деле этого достиг, правда?» Не было больше причин искать всеобщего одобрения и восхищения. И в какой-то момент всё стало так, ну, что люди, которые ещё вчера важничали, стали подобострастно склоняться перед тобой. Даже хотя я этого и хотел, когда так случилось на самом деле, я не мог отделаться от мыслей: «Чего это они?» Наверное, я не понимал, стоит ли этому верить. Ну и, разумеется, в то время мы выходили на улицу, старательно маскируясь, что ощущалось, как неудобство, наверное. Скорее, как утрата свободы. Но я на самом деле не очень хорошо помню, что и в каких чувствах я тогда делал, не знаю.
Однако это были чувства, несколько отличающиеся от счастья и чувства достижения цели – «Наконец-то!»
Да, почему-то так оно и было. Удивительно, да? Наверное, потому что получившееся превзошло наши ожидания: «Что? Это вот оно?»
С того времени прошло двадцать с половиной лет, задавались ли Вы за это время вопросом, зачем Вы занимаетесь музыкой?
За это время родилась моя дочь, и мои мысли обратились к тому, что меня окружает, увеличилась, наверное, моя социальная вовлеченность. Можно сказать, я понял, чем хочу заниматься. Я хотел быть как все, ответственным перед обществом.
В общем и целом Вы развивались в направлении того, что Вы можете сделать для общества?
Да, какой я могу сделать вклад.
Должна быть причина такого поворота в способе выражения Ваших идей на 180 градусов. Зачем бороться против общества и окружения, если нет составляющей конфликта.
Ну, пусть это и распространенные слова, но я всегда говорю – абсолютно справедливый мир [1], абсолютно правильные действия, абсолютно правильное сознание. Думая так, у меня, очевидно, просто нет выбора, кроме как вставать против существующей политики. И я совершенно против нынешнего политического курса в отношении энергии. Прошло время, когда я очертя голову бросался в сопротивление, и сейчас я отчетливо вижу то, что я должен делать; в тот момент, когда я понял, к чему мы все должны стремиться, это стало самой важной вещью, которую я хочу изменить. И, думаю, общество обязательно изменится. Простите, что в разговоре стало так много личного, но, например, кто участвует в выборе, продвигать ли атомные электростанции? На самом деле, это в основном пожилые люди. Это потому что, как мне кажется, молодежь боится брать на себя ответственность за будущее. А если у них будут дети, хорошо ли, что следующее поколение детей унаследует нынешнюю позицию? Никто меня в этом не убедит. Меня не убедит, но многие люди сейчас живут, сдавшись, с мыслью о том, что, если технологий нет сейчас, то, наверное, и в будущем они невозможны. Думаю, нет людей, считающих настоящее прекрасным. Почти все считают: «Поскольку я не могу выбирать, то ничего тут не поделаешь, не так ли?» Но я хватаюсь за любую возможность сделать выбор. Пусть я не эксперт, но я могу изучить то, что говорят эксперты, поскольку есть много способов для просвещения, для того, чтобы узнать о мире. И сейчас именно по этой причине и с этим образом в мыслях я чувствую, что – не хочу использовать это слово – борюсь.
Значит ли это, что Ваша музыка будет связана с этим изменением мира/общества?
Наверное, будет, потому что связь содержания музыки с моим сознанием - это мой идеал. Хотя среди всей моей музыки вполне могут быть совершенно не связанные с этим вещи, но думаю, импульс для всех моих действий влияет и на мою музыку. И если я попытаюсь вплести во всю рождаемую мной музыку свои теории или послания без остатка, то это получится со скрипом, и, думаю, удовольствия от такой музыки не будет. С точки зрения мелодии, хорошо бы вложить в нее послание и наполнить моими идеями, и удариться в музыке в бессмысленный разнузданный панк. Наверное, Джон Леннон сделал нечто подобное. «Imagine», к примеру, только в то время заявлением был рок-н-ролл. Так что, если я буду обо всём просить в музыке, то потеряю некоторую степень свободы, и, думаю, это будет печально. Это же очевидно, что на сцене нужен крутой перфоманс? Разумеется, хорошо, если при этом энергия будет направлена на философию, идеи и идеальное будущее, но даже без этого крутое выступление - это крутое выступление. Да, я думаю, что бесспорная крутость - это то, что должно быть присуще рок-музыке.
Примечания переводчика
1. «Справедливый» и «правильный» пишутся в японском языке одинаково, а «абсолютный» я взяла как синоним «космическому», «вселенскому». Но, если хотите, можете сами поиграться со смыслами.
Назад - Далее
Life History: Sugizo, part 6Life History: Sugizo, part 6
vk.com/note72826483_11776189
В том, что касается вклада в общество, основной причиной в изменении способа выражения Ваших взглядов наверняка стало рождение ребенка?
Это очень меня изменило. Разумеется, есть множество людей, считающих, что они не особенно-то и изменились из-за этого. Но я изменился очень сильно. Потому что я словно сам родился вместе с рождением ребенка. И сейчас я просто не могу представить, с какими чувствами я жил до появления у меня ребенка.
Да, и это редкость, что человек так легко понимает, что изменился. А, собственно говоря, Вас вообще дети интересовали?
Я с самого детства очень любил детей. У меня было много двоюродных братьев и сестер, которые в основном были младше меня, и я со времен младшей школы любил младенцев и прочую малышню, и мне нравилось присматривать за ними или укладывать их спать, так что я хотел своих детей. Наверняка мне не нравилась появившаяся неопределенность и ограничения моего образа крутого рок-н-рольщика, было, наверное, что-то такое. По велению судьбы я вынужден был измениться, пусть, в конце концов, я и развелся, но я благодарен жене и за рождение ребенка, и за то, что я с головой погрузился в музыку. Я очень ей признателен.
Вы говорили, что, когда Вы учились в старшей школе, Ваши родители развелись, и ещё с самого детства дом не был для Вас безопасным местом, но мне кажется, что Вы очень хотели завести свою семью?
Ну, к моменту рождения дочери я был слишком молод, и до этого у меня не было ясного представления о семейной жизни, со временем ясности стало больше. Однако, как следствие, я до сих пор не чувствую того, что называется стабильной семейной жизнью, успокоением в семье, не понимаю собственного места и чувства покоя, так что это как раз то, что я ещё с того времени хочу создать. Это настоящая цель. Почему же я в своей жизни не чувствую спокойствия? Нет в ней покоя…
Это что-то вроде пустоты внутри себя, да?
Да, особенно в том, что касается семьи (домашнего очага). Поэтому я действительно хочу, чтобы у меня была любимая жена и любимый ребенок. Разумеется, у меня есть любимый ребенок, но каждый из нас живет в своей среде. Ну, даже при этом, то, что у меня есть дочь, это настоящая честь для меня. Потому что дочь всегда была пристанищем (поддержкой) моего сердца. Сейчас у меня есть любимый человек, и, думаю, я бы хотел, чтобы мы смогли пожениться, чтобы смогли создать правильную семью. Но как-то это сложно. Ну, и в том, что касается создания семьи, если есть разница во мнениях, это может быть причиной ссоры. Разумеется, трудно построить такие семейные отношения, в которых совершенно не бывает ссор.
Такого не бывает?
Похоже, что нет (смеется), быстрый ответ, да?
Ха-ха-ха. Наверное, ссоры приносят равновесие в отношения.
Поэтому я хочу определенный брак и определенные семейные отношения. И я хочу, чтобы это было совместимо с тем, что я могу с головой уйти в свою работу. Поэтому моя мечта – подобно классическим музыкантам, например, периода романтизма, иметь свою рабочую хижину в месте с красивой природой, где я бы полгода посвящал написанию музыки, и чтобы жена меня в этом поддерживала, вот о такой жизни я мечтаю.
Если будет так, как в этом видении, что Вы тогда думаете о том, чтобы со сцены возбуждать своим выступлением множество людей? Почувствовать вклад в общество?
Ну, наверное, продолжать играть рок-н-ролл со сцены, только это мне следует делать всю мою жизнь. Очевидно, иногда ты делаешь только то, что можешь. Кроме того, поскольку я высокого мнения о том, что я могу, я хочу доводить то, что я могу сделать, до конца. В то же время, поскольку уже давно у меня есть эта мечта о работе композитора, я хочу, чтобы эти вещи были совместимы. Но, выдающийся композитор, собственно говоря, зачастую - выдающийся исполнитель. И выдающийся военачальник был изначально лучшим подчиненным. И Бетховен, и Моцарт были лучшими исполнителями, а потом стали композиторами. Из композиторов Нового времени [2]; мне очень нравятся Стравинский, Равель и Малер. Тоже композиторы, но уже немного другие, например, самый любимый мной Майлс Дэвис. Майлс и Кит Ричардс, продолжая выступать на сцене, делали свои выступления актом непрерывного творчества, и я хочу создать такой идеальный баланс этих двух сторон. Но то, что я хочу сделать больше всего, да, в первую очередь - призвать общество к замене энергии. Потому что я по-настоящему хочу сделать что-то, чтобы мир мог жить спокойно.
Вы всегда наполнены желаниями что-то сделать, не так ли (смеется). Что, по-вашему, объединяет эти побуждения?
Наверное, мое желание учиться. Со времени дебюта минуло почти двадцать лет, но я все ещё неопытен в некоторых вещах. И я считаю это огромным благом. И поскольку передо мной много возможностей, я много чего хочу сделать. Какой неожиданный уход от разговора о рок-музыке, не так ли? В последнее время подавляюще часто, когда у меня появляется идея, я говорю: «О! Здорово, почему бы не попробовать?» Раньше бывало так, что я был готов на всё, чтобы что-то заполучить, добиться чего-то, но последние десять лет, скажу больше, после того, как я опустился на самое дно, я решился отдать себя на волю течению. И мне очень нравится это чувство. Это не значит, что я стал безответственным, просто сейчас я убежден, что всё проходит гладко, если плыть по течению с природным потоком.
Между прочим, после занавеса, когда у Вас были финансовые проблемы, и на руках было много долгов, каким было Ваше душевное состояние?
Ну, у меня не было другого выбора, кроме как принять это. Сопротивляться было бесполезно. Очевидно, что у меня по лицу катились слезы. У меня же не стало ничего. Но, когда ты не знаешь, что тебе делать, можно не делать ничего (смеется). Если ничего не делать, то ситуация сама собой становится легче. Если ничего не можешь сделать, не делай. В то время, поскольку я ничего не мог сделать с этой ситуацией, я занимался только тем, что читал книги и ходил на терапию. Здесь и сейчас я уже не стремлюсь к тому, чтобы ещё раз положить всё, чтобы добиться успеха, или снова получить много денег. Я думаю, это всё преходяще, как вода. Когда ты в условиях, в которых нечего делать, ты можешь многому научиться. В действительности, хотя это был тяжелый период, постепенно моя душа становилась счастливее. И, читая буддистские сочинения, я смог прийти к мысли: «Даже если у меня ничего нет, я в порядке».
Когда Вы были успешны, в чувствах была пустота, а говоря о том времени, когда не стало ничего и Вы многому учились, Вы довольно эмоциональны.
Я хочу в конце прожить жизнь, заключающую в себе всё лучшее. Пусть к 41 году я ещё не обрел покой, я думаю: «Ками-сама, похоже, в ближайшее время ты не дашь мне покоя» (смеется).
Примечания переводчика
2. Киндай. Новое время (в Японии 1868 – 1945).
Назад
LUNA SEA - The Beginning of the dream - часть 2 - перевод Марины Ярцевой
Пишет - Anastasija Emarova
вчера в 5:39
vk.com/wall-337665_5889
В 2012 году вышла книга LUNA SEA - The Beginning of the dream.
Вашему вниманию предлагается интереснейшее интервью Сугизо.
За перевод огромная благодарность Марине Ярцевой.
Часть вторая.
Часть первая - vk.com/wall72826483_4708
Life History: Sugizo, part 4Life History: Sugizo, part 4
vk.com/note72826483_11776187
Ещё в младшей школе Вы решили, что будете носить мейк-ап, когда станете взрослым, а когда Вы впервые накрасились?
Во втором классе средней школы я был дома у кузена и в шутку попробовал нанести красную помаду то ли его старшей сестры, то ли матери. Это был волнующий момент. При том, что в то время я был очень коротко стрижен (смеется). Первый раз с красной помадой - и подстрижен под 0,5 (смеется). Это был первый и последний момент в моей жизни, когда я был так коротко подстрижен. В то время почему-то для занятий в школьных клубах требовалось так стричься. Так что я с детства ненавижу стрижку под монаха или спортивную стрижку, и постоянно ношу длинные волосы.
У вас с детства было развито чувство прекрасного, так?
Точно-точно. Поэтому я был требователен к одежде. Ну, требователен на мой нынешний взгляд (рассматривает старые фото).
Вы были модником? Даже когда сжимали бейсбольную биту и носили бутсы? (смеется)
А, точно (смеется). Но тогда на мне был зеленый джемпер-джерси. Зеленый джерси, сейчас этого невозможно разглядеть, но я припоминаю, что была причина, почему я его носил. Та студентка по обмену, которая была моей первой любовью, носила зеленый джемпер-джерси. И я выпросил у родителей купить мне его, не раскрывая причины. «Зачем? Ну, мне нравится», - так я говорил. Мне нравился зеленый джерси, потому что его носила девочка, которую я любил (смеется).
Ха-ха-ха. Хорошая история.
После этого мы с друзьями почему-то пришли в школу с макияжем, это был первый класс старшей школы. Это никак не было связано с любовью или нелюбовью к рок-музыке. Наверное, это было из-за The Checkers. Большую часть средней школы и начало первого года старшей я ещё не вошел в «черную стадию» и носил пастельные тона. И мне очень нравилась стрижка Ховарда Джонса, так что я ставил пряди волос, на что мне говорили: «Как у Checkers». Я отвечал: «Нет, как у Ховарда Джонса!» (смеется). Ну, на самом деле, это было одно и то же. И я сделал такую же прическу друзьям. В поезде до школы мы накрасились, и от станции уже все вместе с гордостью пошли накрашенные (смеется).
И учитель ничего не сказал?
Он не придал этому особого значения. Мы же не курили, и это не было против правил. В первом классе старшей школы я начал курить, но учителя меня ни разу не ловили. Всех остальных уже ловили и отстраняли от занятий. Когда тебя отстраняли, то стригли под машинку, но я же терпеть этого не мог (смеется). Поскольку для меня было абсолютно неприемлемым быть так подстриженным, я убегал.
Когда у Вас появилось стремление собрать группу?
Во втором классе старшей школы, когда я переключился на гитару.
Вы не подумывали о том, чтобы самому петь?
Я хотел петь, только пока играл на басу. И хотя я начал тренироваться в этом, но никто об этом не узнал. Когда я подумал о гитаре, то перестал петь и играть на басу.
И почему?
Наверное, потому что страстно захотел стать лид-гитаристом. Конечно, я всё ещё хотел писать музыку. Кажется, я хотел писать музыку больше, чем петь. В музыке, которую я тогда писал, преобладали мелодии хард-рока и металла, и они были несколько мрачными. Потому что тогда мне нравились DEAD END. А после них из японских музыкантов мне нравились Red Warriors, которые были ближе к рок-н-роллу. Я был очень впечатлен гитарой Shake-сана (Когуре Такехико). Я считал глэм только что дебютировавших ZIGGY и тьму DEAD END очень крутыми, при том, что они все были из наших мест. Но на самом деле, то, чем я в то время был больше всего поглощен, было совсем иным - это были Заппа и King Crimson. Влияние музыки ощущалось шокирующим и необъятным. В первом классе старшей школы я услышал джаз, и это был период моего увлечения им, в то время мне очень нравились Майлс и Жако. Меня особенно привлекало то, насколько органичны выступления с присущими джазу импровизациями, и я хотел этому научиться. Потом уже я узнал о Заппе, Missing Persons, King Crimson, Робете Фриппе и Бэлью, которые оказали на меня большое влияние. Это уже в позднем подростковом возрасте.
Вы помните что-то о том, когда впервые стояли на сцене?
В аудиовизуальной комнате в старшей школе (смеется). Но в школе мы были очень известной группой, так что было чувство, что мы кто-то вроде звезд. Но по-настоящему впервые на сцене я стоял со скрипкой, лет в 7, наверное. Кажется, это был так называемый концерт. Помню, что в тот момент у меня тряслись ноги.
Ну, это из-за давления, отец, наверное, был в ярости?
Тогда, во время выступлений, он был ласков. После концерта обязательно покупал мне игрушку. Я выступал, желая получить эту игрушку (смеется).
Далее
Life History: Sugizo, part 5Life History: Sugizo, part 5
vk.com/note72826483_11776188
Шинья - настоящий гений. Собирая группу, я думал, что обязательно буду делать это вместе с Шиньей.
Итак, со второго класса старшей школы Вы играли в группе.
Я думал заниматься этим всерьез, добиться в этом успеха, собрать членов группы, и первым я позвал Шинью. Я сказал: «Давай вместе станем профессионалами». Первым его ответом было: «Э? Что за безрассудное решение?» (смеется).
А что видели в этом Вы сами?
Ну, Шинья – гений. Как и я, он с детства специально занимался, и, начав играть на барабанах, уже через неделю был лучшим в школе, вот такой у него был уровень. Я действительно думаю, что он гений во всем, что касается ударных инструментов. Я познакомился с ним ещё до того, как он начал играть на ударной установке, я увидел его, когда он впервые, спустя неделю тренировок, играл на тайко, вот с того времени он играет крутой грув. Поскольку он уже превосходил сверстников, я, собирая группу, думал, что обязательно буду играть с Шиньей.
И этой группой была PINOCCHIO?
Да-да. Группа просуществовала только около 2-х лет, но была в округе весьма известной, и кроме PINOCCHIO была только одна настолько же влиятельная группа – LUNACY. Это была группа Инорана и Джея. Обе наши группы были очень влиятельны в округе и, кроме того, у нас были хорошие отношения, мы часто зависали вместе.
Что позволило вам объединиться?
PINOCCHIO распались очень быстро, где-то по окончании мной второго класса старшей школы, и мы с Шиньей подумывали о том, чтобы собрать новую группу, концептуальную. В то же время один из членов LUNACY ушел в другую школу, и остались только Иноран, Джей и их тогдашний вокалист. Для всех это было развлечением в старшей школе. И если кто-то тогда говорил о выборе своей будущей жизни: «Я собираюсь заниматься музыкой», то ему говорили: «Ты с ума сошел?» Теми, кто всё ещё горел желанием связать свою жизнь с музыкой, остались только мы с Шиньей, да Иноран с Джеем. Наверное, это было неизбежно, наше объединение. Поскольку это они позвали нас играть вместе, то названием группы осталось LUNACY.
Помните, как вы впервые играли вместе?
Поскольку у нас с самого начала были приятельские отношения с Инораном и Джеем, я не очень хорошо помню, что было, когда мы начали играть вместе, как члены группы. Однако, что до вокала тогда, он был не очень хорош. Хотя вокалист был очень хорошим другом, но сложилось так: «Не стоит тебе петь». К тому же, мы познакомились в Мачиде с Рюичи. Группа Рюичи в тот момент как раз распалась, и мы его переманили к себе. Так что, хоть мы и оставались с предыдущим вокалистом в хороших отношениях, но не видели его в качестве певца. И недавно он умер. Я получил сообщение о его смерти, когда поехал в Англию на похороны Мика.
Да. Я читал об этом в Вашем блоге. За этим уже последовало выступление LUNACY …
Да…
А в то время, каким Вы представляли себе успех, к которому стремились?
Ну, у меня были очень смутные представления. Было бы сложно выбрать что-то одно, но, наверное, я хотел чувствовать, что стал сильнее как личность, вместо того, чтобы желать оглянуться назад. Наверное, я как-то очень сильно хотел всех убедить, получить признание. Я не знал стандарт этого признания, должно ли это быть количество проданных альбомов, размер зала, в котором мы даем концерт, похвалы критиков; не зная даже этого, я всё равно желал признания, и хотел стать под стать этому признанию. Мне казалось необходимым утолить свою жажду быть в центре внимания, утолить чувство одиночества.
Это отличается от чистой радости от создания музыки.
Неожиданно, но это близкие понятия. Желание слышать восхищенное «круто», когда воплощаешь идеи, которые никто ещё не реализовывал, или играешь быстрее всех, или играешь лучше всех что-то сложное. В нашем случае, думаю, это был способ создания музыки так, как никто ещё не делал, чтобы в результате обрести силу создавать музыку, присущую только нам. При этом моей целью не было играть быстрее всех или лучше всех, X в моих мыслях были на последнем месте – разве для инди-сцены метал не был слишком крут? Играть быстрее всех, петь выше всех, быть ярче всех, в такого рода соревновании Х уже стали для всех недосягаемыми. И мы искали другой способ играть, чтобы быть первыми в своем поколении. Но при этом в нас была эта жажда быть в центре внимания.
Желание быть победителями - это нормально, но надо учитывать культуру и характер местности.
Так и есть, в конце концов, мы по натуре и тому, что мы выражали, были янки. С того времени за двадцать с половиной лет многое изменилось, и полностью изменились причины моего самовыражения. Я не продолжаю игры на победу или поражение. Я закончил их, будучи полностью удовлетворенным. Думаю, в конечном счете, мне кажется, что продвижение к занимаемой мной позиции было стремительным. И если ты играешь только то, что тебе самому хочется играть, невозможно не достичь этой позиции, не так ли? Когда тебя никто не знает, даже если ты высказываешь правильные идеи, они ни на что не повлияют, но у человека, говорящего одно слово смотрящей на него сотне тысяч людей, сила убеждения уже иная. Создание ситуации, в которой возможно добраться до этой позиции, зависит от первоначального решения, как мне кажется.
Понятно. Когда LUNA SEA добились большого успеха, вместо чувства удовлетворения, вы скорее открыли рты от удивления, и, если подумать об этом сейчас, мне интересно, почему так произошло?
Мне кажется, это потому, что в то время причиной самовыражения было состязание для души, и, удовлетворив свои амбиции, я, как мне кажется, ощутил пустоту: «Я в самом деле этого достиг, правда?» Не было больше причин искать всеобщего одобрения и восхищения. И в какой-то момент всё стало так, ну, что люди, которые ещё вчера важничали, стали подобострастно склоняться перед тобой. Даже хотя я этого и хотел, когда так случилось на самом деле, я не мог отделаться от мыслей: «Чего это они?» Наверное, я не понимал, стоит ли этому верить. Ну и, разумеется, в то время мы выходили на улицу, старательно маскируясь, что ощущалось, как неудобство, наверное. Скорее, как утрата свободы. Но я на самом деле не очень хорошо помню, что и в каких чувствах я тогда делал, не знаю.
Однако это были чувства, несколько отличающиеся от счастья и чувства достижения цели – «Наконец-то!»
Да, почему-то так оно и было. Удивительно, да? Наверное, потому что получившееся превзошло наши ожидания: «Что? Это вот оно?»
Я просто хотел быть как все ответственным перед обществом. Я понял, что хочу завести детей.
С того времени прошло двадцать с половиной лет, задавались ли Вы за это время вопросом, зачем Вы занимаетесь музыкой?
За это время родилась моя дочь, и мои мысли обратились к тому, что меня окружает, увеличилась, наверное, моя социальная вовлеченность. Можно сказать, я понял, чем хочу заниматься. Я хотел быть как все, ответственным перед обществом.
В общем и целом Вы развивались в направлении того, что Вы можете сделать для общества?
Да, какой я могу сделать вклад.
Должна быть причина такого поворота в способе выражения Ваших идей на 180 градусов. Зачем бороться против общества и окружения, если нет составляющей конфликта.
Ну, пусть это и распространенные слова, но я всегда говорю – абсолютно справедливый мир [1], абсолютно правильные действия, абсолютно правильное сознание. Думая так, у меня, очевидно, просто нет выбора, кроме как вставать против существующей политики. И я совершенно против нынешнего политического курса в отношении энергии. Прошло время, когда я очертя голову бросался в сопротивление, и сейчас я отчетливо вижу то, что я должен делать; в тот момент, когда я понял, к чему мы все должны стремиться, это стало самой важной вещью, которую я хочу изменить. И, думаю, общество обязательно изменится. Простите, что в разговоре стало так много личного, но, например, кто участвует в выборе, продвигать ли атомные электростанции? На самом деле, это в основном пожилые люди. Это потому что, как мне кажется, молодежь боится брать на себя ответственность за будущее. А если у них будут дети, хорошо ли, что следующее поколение детей унаследует нынешнюю позицию? Никто меня в этом не убедит. Меня не убедит, но многие люди сейчас живут, сдавшись, с мыслью о том, что, если технологий нет сейчас, то, наверное, и в будущем они невозможны. Думаю, нет людей, считающих настоящее прекрасным. Почти все считают: «Поскольку я не могу выбирать, то ничего тут не поделаешь, не так ли?» Но я хватаюсь за любую возможность сделать выбор. Пусть я не эксперт, но я могу изучить то, что говорят эксперты, поскольку есть много способов для просвещения, для того, чтобы узнать о мире. И сейчас именно по этой причине и с этим образом в мыслях я чувствую, что – не хочу использовать это слово – борюсь.
Значит ли это, что Ваша музыка будет связана с этим изменением мира/общества?
Наверное, будет, потому что связь содержания музыки с моим сознанием - это мой идеал. Хотя среди всей моей музыки вполне могут быть совершенно не связанные с этим вещи, но думаю, импульс для всех моих действий влияет и на мою музыку. И если я попытаюсь вплести во всю рождаемую мной музыку свои теории или послания без остатка, то это получится со скрипом, и, думаю, удовольствия от такой музыки не будет. С точки зрения мелодии, хорошо бы вложить в нее послание и наполнить моими идеями, и удариться в музыке в бессмысленный разнузданный панк. Наверное, Джон Леннон сделал нечто подобное. «Imagine», к примеру, только в то время заявлением был рок-н-ролл. Так что, если я буду обо всём просить в музыке, то потеряю некоторую степень свободы, и, думаю, это будет печально. Это же очевидно, что на сцене нужен крутой перфоманс? Разумеется, хорошо, если при этом энергия будет направлена на философию, идеи и идеальное будущее, но даже без этого крутое выступление - это крутое выступление. Да, я думаю, что бесспорная крутость - это то, что должно быть присуще рок-музыке.
Примечания переводчика
1. «Справедливый» и «правильный» пишутся в японском языке одинаково, а «абсолютный» я взяла как синоним «космическому», «вселенскому». Но, если хотите, можете сами поиграться со смыслами.
Назад - Далее
Life History: Sugizo, part 6Life History: Sugizo, part 6
vk.com/note72826483_11776189
Я мечтаю о жизни подобной той, что была у классических композиторов эпохи романтизма – работать в хижине,
на фоне прекрасной природы, при поддержке жены, с головой уйдя в сочинительство.
на фоне прекрасной природы, при поддержке жены, с головой уйдя в сочинительство.
В том, что касается вклада в общество, основной причиной в изменении способа выражения Ваших взглядов наверняка стало рождение ребенка?
Это очень меня изменило. Разумеется, есть множество людей, считающих, что они не особенно-то и изменились из-за этого. Но я изменился очень сильно. Потому что я словно сам родился вместе с рождением ребенка. И сейчас я просто не могу представить, с какими чувствами я жил до появления у меня ребенка.
Да, и это редкость, что человек так легко понимает, что изменился. А, собственно говоря, Вас вообще дети интересовали?
Я с самого детства очень любил детей. У меня было много двоюродных братьев и сестер, которые в основном были младше меня, и я со времен младшей школы любил младенцев и прочую малышню, и мне нравилось присматривать за ними или укладывать их спать, так что я хотел своих детей. Наверняка мне не нравилась появившаяся неопределенность и ограничения моего образа крутого рок-н-рольщика, было, наверное, что-то такое. По велению судьбы я вынужден был измениться, пусть, в конце концов, я и развелся, но я благодарен жене и за рождение ребенка, и за то, что я с головой погрузился в музыку. Я очень ей признателен.
Вы говорили, что, когда Вы учились в старшей школе, Ваши родители развелись, и ещё с самого детства дом не был для Вас безопасным местом, но мне кажется, что Вы очень хотели завести свою семью?
Ну, к моменту рождения дочери я был слишком молод, и до этого у меня не было ясного представления о семейной жизни, со временем ясности стало больше. Однако, как следствие, я до сих пор не чувствую того, что называется стабильной семейной жизнью, успокоением в семье, не понимаю собственного места и чувства покоя, так что это как раз то, что я ещё с того времени хочу создать. Это настоящая цель. Почему же я в своей жизни не чувствую спокойствия? Нет в ней покоя…
Это что-то вроде пустоты внутри себя, да?
Да, особенно в том, что касается семьи (домашнего очага). Поэтому я действительно хочу, чтобы у меня была любимая жена и любимый ребенок. Разумеется, у меня есть любимый ребенок, но каждый из нас живет в своей среде. Ну, даже при этом, то, что у меня есть дочь, это настоящая честь для меня. Потому что дочь всегда была пристанищем (поддержкой) моего сердца. Сейчас у меня есть любимый человек, и, думаю, я бы хотел, чтобы мы смогли пожениться, чтобы смогли создать правильную семью. Но как-то это сложно. Ну, и в том, что касается создания семьи, если есть разница во мнениях, это может быть причиной ссоры. Разумеется, трудно построить такие семейные отношения, в которых совершенно не бывает ссор.
Такого не бывает?
Похоже, что нет (смеется), быстрый ответ, да?
Ха-ха-ха. Наверное, ссоры приносят равновесие в отношения.
Поэтому я хочу определенный брак и определенные семейные отношения. И я хочу, чтобы это было совместимо с тем, что я могу с головой уйти в свою работу. Поэтому моя мечта – подобно классическим музыкантам, например, периода романтизма, иметь свою рабочую хижину в месте с красивой природой, где я бы полгода посвящал написанию музыки, и чтобы жена меня в этом поддерживала, вот о такой жизни я мечтаю.
Поскольку к 41 году я еще не обрел покой, я думаю: «Ками-сама, похоже, в ближайшее время ты не дашь мне покоя» (смеется).
Если будет так, как в этом видении, что Вы тогда думаете о том, чтобы со сцены возбуждать своим выступлением множество людей? Почувствовать вклад в общество?
Ну, наверное, продолжать играть рок-н-ролл со сцены, только это мне следует делать всю мою жизнь. Очевидно, иногда ты делаешь только то, что можешь. Кроме того, поскольку я высокого мнения о том, что я могу, я хочу доводить то, что я могу сделать, до конца. В то же время, поскольку уже давно у меня есть эта мечта о работе композитора, я хочу, чтобы эти вещи были совместимы. Но, выдающийся композитор, собственно говоря, зачастую - выдающийся исполнитель. И выдающийся военачальник был изначально лучшим подчиненным. И Бетховен, и Моцарт были лучшими исполнителями, а потом стали композиторами. Из композиторов Нового времени [2]; мне очень нравятся Стравинский, Равель и Малер. Тоже композиторы, но уже немного другие, например, самый любимый мной Майлс Дэвис. Майлс и Кит Ричардс, продолжая выступать на сцене, делали свои выступления актом непрерывного творчества, и я хочу создать такой идеальный баланс этих двух сторон. Но то, что я хочу сделать больше всего, да, в первую очередь - призвать общество к замене энергии. Потому что я по-настоящему хочу сделать что-то, чтобы мир мог жить спокойно.
Вы всегда наполнены желаниями что-то сделать, не так ли (смеется). Что, по-вашему, объединяет эти побуждения?
Наверное, мое желание учиться. Со времени дебюта минуло почти двадцать лет, но я все ещё неопытен в некоторых вещах. И я считаю это огромным благом. И поскольку передо мной много возможностей, я много чего хочу сделать. Какой неожиданный уход от разговора о рок-музыке, не так ли? В последнее время подавляюще часто, когда у меня появляется идея, я говорю: «О! Здорово, почему бы не попробовать?» Раньше бывало так, что я был готов на всё, чтобы что-то заполучить, добиться чего-то, но последние десять лет, скажу больше, после того, как я опустился на самое дно, я решился отдать себя на волю течению. И мне очень нравится это чувство. Это не значит, что я стал безответственным, просто сейчас я убежден, что всё проходит гладко, если плыть по течению с природным потоком.
Между прочим, после занавеса, когда у Вас были финансовые проблемы, и на руках было много долгов, каким было Ваше душевное состояние?
Ну, у меня не было другого выбора, кроме как принять это. Сопротивляться было бесполезно. Очевидно, что у меня по лицу катились слезы. У меня же не стало ничего. Но, когда ты не знаешь, что тебе делать, можно не делать ничего (смеется). Если ничего не делать, то ситуация сама собой становится легче. Если ничего не можешь сделать, не делай. В то время, поскольку я ничего не мог сделать с этой ситуацией, я занимался только тем, что читал книги и ходил на терапию. Здесь и сейчас я уже не стремлюсь к тому, чтобы ещё раз положить всё, чтобы добиться успеха, или снова получить много денег. Я думаю, это всё преходяще, как вода. Когда ты в условиях, в которых нечего делать, ты можешь многому научиться. В действительности, хотя это был тяжелый период, постепенно моя душа становилась счастливее. И, читая буддистские сочинения, я смог прийти к мысли: «Даже если у меня ничего нет, я в порядке».
Когда Вы были успешны, в чувствах была пустота, а говоря о том времени, когда не стало ничего и Вы многому учились, Вы довольно эмоциональны.
Я хочу в конце прожить жизнь, заключающую в себе всё лучшее. Пусть к 41 году я ещё не обрел покой, я думаю: «Ками-сама, похоже, в ближайшее время ты не дашь мне покоя» (смеется).
Примечания переводчика
2. Киндай. Новое время (в Японии 1868 – 1945).
Назад
Вопрос: Говорим переводчику
| 1. Огромное спасибо! | 6 | (100%) | |
| Всего: | 6 | ||
@темы: Luna Sea, book, sugizo, transtation, interview