27.09.2017 в 20:27
Пишет Diana_:Интервью Йошики для журнала VOGUE JAPAN, сентябрь 2017 г.URL записи
Источник:
www.vogue.co.jp/celebrity/interview/2017-09-yos...
Редактура: Харука Хьюга
Не прошло и месяца после операции на позвоночнике, что Йошики перенес 16 мая, когда он появился для фотосессии в студии в Нью-Йорке. Для проведения съемок для обложки нынешнего номера журнала Йошики прилетел из ЛА в Нью-Йорк. Когда он вошел в студию, у него на шее был укреплен корсет, и даже ходить ему было трудно, однако общение с командой Вог сразу подняло ему настроение, и фотосессия продлилась до самого вечера. Интервью, которое было запланировано после фотосессии, началось около 22 часов. На вопрос об усталости Йошики ответил, что все в полном порядке, и предложил начать интервью.
Интервьюер: Прежде всего расскажите, пожалуйста, о нынешней ситуации.
Йошики: Сегодняшняя фотосессия — моя первая работа после операции. В Америке слово «покой» практически не употребляют. Считается, что лучше двигаться. После операции меня сразу заставили ходить. Врач сказал: «Каждый час ходите в течение десяти минут!» И тогда выздоровление идет быстрее. Несколько лет назад мне уже делали операцию на шее сзади, чтобы создать промежуток между позвонками, в этот раз вставили искусственный межпозвонковый диск. Это была серьезная операция.
читать дальше
И: После такой серьезной операции Ваш образ мыслей в чем-то изменился?
Й: Да, перед операцией мне необходимо было написать завещание. На всякий случай. Когда пишешь завещание, вспоминаешь всю свою жизнь. Какой она была, моя жизнь? Порой я думал, почему мне пришлось два раза делать операцию на шее. Ответ, конечно, прост. Все из-за того, что я продолжал играть на ударных. И сейчас я многое обдумал, но в конце концов понял, что ни о чем не жалею. Потому что я сам выбрал этот путь. Хотя, конечно, мне не хотелось бы делать операцию в третий и четвертый раз. У меня были серьезно повреждены три межпозвонковых диска. Сейчас один из них заменили искусственным. Но осталось еще два, и сохраняется вероятность, что придется делать еще операции. Поскольку повреждения достаточно серьезные, то врачи рекомендуют задуматься, стоит ли вообще пытаться продолжать играть на ударных. Но медицина постоянно развивается. Например, эта операция десять лет назад была бы немыслима. До сих пор межпозвонковый диск заменяли металлом и могли только фиксировать шею, сейчас же мне вставили подвижный диск. И в дальнейшем могут появиться новые технологии, даже если мне и потребуется операция. Вообще я счастливый человек.
И: Вашим возвращением к работе стала фотосессия для журнала мод. Каковы Ваши впечатления?
Й: В этот раз я подумал, что буду как белая канва, а команда фотографов окрасит ее в те цвета, которые им нравятся. Но когда я начал делиться своим мнением, они выслушали меня и приняли во внимание, что меня очень порадовало. Конечно, это ведь команда Вог. Я тысячи раз участвовал в фотосессиях, но тут чувствовался особый боевой дух. Это была съемка в образе, напоминавшем Дэвида Боуи. Я его очень люблю, поэтому весьма благодарен за возможность участвовать в такой фотосессии. Однажды в жизни я встречался с ним, и у меня остались яркие воспоминания.
И: Расскажите, пожалуйста, об этой встрече.
Й: Это было более 20 лет назад. В то время, когда состоялась наша беседа, я раздумывал, ехать ли в Америку. Я хорошо помню тот день. Я спросил его: «Где находится граница между реальной жизнью и сценическим образом?» Он ответил: «Между ними границы фактически нет». И я был поражен таким ответом. Рок-музыка — это, конечно, музыка, но в ней проявляется подлинная душа человека. Как считал Боуи, в реальности отражается все, что человек делает. И напротив, искусственные вещи остаются только искусственными вещами.
И: Рок — это Ваш стиль жизни.
Й: В этот раз перед операцией я и сам об этом еще раз задумался. В японском языке есть выражение «разбиться вдребезги» (Синоним усердной работы, похоже на «разбиться в лепешку». — Прим. пер.). Так вот, ради рок-музыки я в буквальном смысле разбил свое тело вдребезги. И даже чувствую какое-то странное чувство удовлетворения (улыбка).
И: Рок оказал влияние и на Ваш внешний стиль.
Й: Да, в юности я особенно любил рок-музыку. Если говорить о группах, это были, конечно, KISS, Дэвид Боуи, английская группа JAPAN. Мне нравился панк-рок, поэтому я восхищался Sex Pistols. В юности я старался подражать рок-звездам. С 14 лет начал красить волосы в красный или зеленый цвет. Но в нашей школе были очень строгие правила, поэтому на следующий день мне сбривали волосы наголо. Хорошо помню, как во втором классе средней школы нам задали написать о наших мечтах о будущем. Одноклассники написали, что хотят стать директорами фирмы или юристами, а я написал, что хочу стать рок-звездой. Меня вызвали в учительскую, отругали и велели отвечать серьезно. Я помню, что сказал: «Я серьезно!» И в старшей школе отвечал так же. Во время работы над фильмом «We are X!», который вышел на экраны в этом году, я посетил мою родную школу, один из тогдашних знакомых стал заслуженным учителем. Он сказал: «А ведь ты действительно стал рок-звездой!»
И: Если вспомнить прошлое, что Вы думаете об изменениях в своем стиле?
Й: Если вспомнить, у меня были самые разные образы (смех). Особенно во время дебюта группы, это даже вызывало у некоторых предубеждение к нам. Я всегда думал, что в мире рок-музыки нет никаких правил, но на самом деле, оказалось, что там полно правил и условностей. «Если вы играете хард-рок, то у вас должен быть такой-то внешний вид!» Поскольку я играл хэви-метал, то мне с удивлением говорили: «Почему у тебя такой макияж?» И каждый раз я думал: «А почему так нельзя?» И мне хотелось разрушить все эти правила. Конечно, поначалу противодействие было сильным, но постепенно мои взгляды нашли признание.
И: Йошики-сан, Вы интересуетесь модой.
Й: В юности я любил бывать в рок-магазинах на Харадзюку. Мне хотелось найти какие-то необычные вещи. Особенно на меня повлиял дизайнер Александр Маккуин. Он мне очень нравился, пока он был жив, нравится и теперь, когда он уже умер. Мне нравится необычный дизайн.
И: Вы принимали участие и в TOKYO Fashion Week.
Й: В позапрошлом году я участвовал в закрытии, в прошлом году был на открытии. В прошлом году было шоу под дождем, оно было сделано под влиянием шоу Маккуина. Мода и рок, музыка и рок имеют бесчисленное множество связей. В рок-музыке зрение и слух неотделимы. И показ коллекций не обходится без музыки. Если бы его сопровождал только стук шагов, это было бы совсем иное дело.
И: Йошики-сан, что для Вас самое важное в рок-музыке?
Й: Я с давних пор любил разрушать и пришел в рок-музыку, чтобы сломать стереотипы. Думаю, что и сейчас эпохи рождаются так же. И в моде, и в рок-музыке. То же самое происходит в искусстве и литературе в целом. Говорят, что нужно разрушить, чтобы создать новое. Если что-то не разрушить, то новое не сможет родиться. Поэтому для меня главное — это преодоление стереотипов.
И: И как Вы к этому пришли?
Й: С 4 лет я занимался классической музыкой, учился игре на фортепиано, а когда мне было 10 лет, мой отец совершил самоубийство. Я потерял отца, и вся моя жизнь рухнула. Я стал задумываться, почему я живу, и постепенно стал замыкаться в себе, но музыка спасла меня. Однако в то время я перестал бояться многих вещей. Порой я думал о самоубийстве, мне хотелось умереть, но поскольку я продолжал жить, то стал думать о важности каждого мгновения жизни. Грань между жизнью и смертью очень тонка, и раз мне дана жизнь, нужно дорожить каждой секундой. И можно ничего не бояться, можно сломать что угодно. Конечно, речь не идет о нарушении закона, но тем не менее искусство может родиться только в какие-то пограничные моменты. И поначалу противодействие в мире музыки было очень сильным, особенно со стороны отечественной музыки. Ведь рок-музыка зародилась на Западе, и, наверное, трудно представить себе, чтобы она возникла в Японии. И это было самое сложное. Прошло много лет, прежде чем мы получили признание. Сейчас даже на Западе есть группы, которые копируют вижуал-кей. Я рад этому, потому что таким образом стереотипы разрушаются все больше.
И: Вы уже более 20 лет живете в Лос-Анжелесе.
Й: Хотя я живу в ЛА, но в основном езжу из дома в студию и обратно. Сейчас я уже привык к жизни в Америке. Впервые мы приехали сюда после наших первых выступлений в Tokyo Dome. Иными словами, мы приехали, не успев насладиться вершинами в Японии, так что было ощущение, что опять придется начинать все с начала. Но я думаю, что очень хорошо, что удалось повидать мир. Не знаю, удалось бы мне повидать столько, если бы я оставался жить в Японии, ведь Америку часто называют плавильной печью, где перемешались различные расы и культуры. Я смог познакомиться с культурой разных народов. Особенно многому я учился сразу после переезда.
И: Что конкретно Вы изучали?
Й: Первоначально музыка являлась частью религии разных народов. Поэтому я прочитал Библию. Я считал, что если не пойму Святое писание, то не смогу понять тексты к музыке. Пока читал, постепенно стал понимать смысл. С того времени я начал писать тексты песен на английском языке. Вначале я совершенно не мог говорить по-английски, поэтому старался обязательно освоить разговор. Так что с понедельника по пятницу со мной попеременно занимались 5 преподавателей английского языка. Я думал, что если учитель будет один, то мы будем общаться, хотя слова не будут до конца понятны.
И: За эти годы музыкальный бизнес претерпел грандиозные изменения. Музыка стала распространяться самыми разными способами. Что Вы думаете об этом?
Й: 200 лет назад, когда популярна была моя любимая классическая музыка, естественно, что не было никаких дисков! У композиторов были спонсоры, которые заказывали музыку, для них проводили и представления. Такое было время. Примерно с 40-х годов прошлого века возник бизнес авторских прав. Если посмотреть на большие промежутки времени, то мы видим, что эпоха, когда музыканты зарабатывают, продавая диски, длится всего несколько десятилетий. И мне думается, что сейчас приходит новая эпоха, которую я жду с волнением. Но что бы ни случилось, я уверен, что музыка не исчезнет. Может быть, у меня была благоприятная обстановка, но я и впредь хочу думать не о деньгах, а об искусстве. Если до сих пор удалось создать хорошие вещи, то деньги каким-либо образом обязательно придут. А если думать о деньгах, то это будет творчество ради денег. Когда-то давно, во времена натурального обмена, люди создавали вещи только для удобства использования. Вот такой это и будет уровень. И нет ничего скучнее, чем жизнь, посвященная стремлению к деньгам. Я могу вести такой образ жизни, потому что в свое время добился успеха. Но даже если такой возможности не будет, я хочу создавать те вещи, которые я должен создать. Конечно, в жизни бывает всякое, и я порой колеблюсь и сомневаюсь. Но думаю, что у человека есть миссия в жизни. В связи с операцией я о многом задумался, и у меня есть убеждение, что я родился с миссией создавать музыку. И поэтому я должен жить, выполняя эту миссию, пока не обращусь в прах.
И: Вы поддерживаете свое физическое здоровье, а как Вы поддерживаете себя в психологическом плане?
Й: Когда есть время, я играю на рояле. Хотя иногда играю с мыслями: «Что бы сегодня съесть на ужин?» (смех). Но когда в голову приходит хорошая мелодия, я словно отправляюсь в другой мир, погружаюсь в свои мысли. А еще, когда сочиняю музыку, я чаще всего сразу пишу ноты, и для меня это тоже погружение в другой мир.
И: Есть ли у Вас сейчас проекты, которые хотелось бы осуществить?
Й: Хочу написать симфонию. Я постоянно занимаюсь классической музыкой, в этом году впервые выступил в Карнеги-холле. На самом деле в 2014 году у меня был классический тур по 10 странам мира. Однако когда я обратился в Карнеги -холл, там сказали, что нужны более серьезные успехи. В то время я был еще малоизвестным. И я подумал тогда, что мы еще посмотрим. Это не были негативные чувства, я просто поставил себе цель. И когда я стоял на сцене вместе с Токийским филармоническим оркестром, я был очень рад. Я играл музыку Бетховена и Чайковского в этом прославленном зале. И я подумал, что в следующий раз вернусь сюда, написав симфонию. Кажется, до сих пор еще не было рок-звезд, кто написал бы симфонию? Я уже писал концерт для фортепиано с оркестром, моя следующая цель — исполнить свою симфонию в Карнеги-холле.