Еще один перевод интервью Йошики...
(2016.11.04) - “We Are X”: история о величайших (неизвестных?) в мире рок-звездах - Перевод Jihi-ko...
...«Не на солнце», – говорит он категорично, и мы, как маленькие хорошие вампирчики, сидим в тени, чтобы поговорить о смерти, противостоянии и Дэвиде Боуи...
(2016.11.04) - “We Are X”: история о величайших (неизвестных?) в мире рок-звездах - Перевод Jihi-ko...
Лейла Хамди
4 ноября 2016
Оригинал текста интервью...
Взгляд изнутри на создание документального фильма о глэм-иконах – X Japan.
Будет намного лучше, если вы соберетесь смотреть We Are X, не зная кто такие Иксы. Или как они выглядят. X Japan часто встречаются в контексте «Они японские….» при заполнении пробелов с каждой группой, начиная с Iron Maiden, и до Mötley Crüe. Хотя я на самом деле никогда не слушала их музыку, но я точно знала, как они выглядят и стиль, с которым они имеют дело – вижуал-кей. Смешав вместе андрогинный глэм с готическим кабуки с незначительным налетом панковского грохота и мироощущения, вижуал-кей – это подпольное движение 80х, которое, между прочим, помогло X Japan продвинуться в Японии и стать центром внимания. Основатель – барабанщик Йошики был тем, кто отвергал традиционность и упивался полным безумием взглядов. We Are X – новый документальный фильм об X Japan, снятый Стивеном Кижаком, как фанфик, написанный кем-то, кто взял концепт рок-н-ролла и решил, что ничто не испортит одну историю кучей крайностей, как и все подобные истории, и сделал так, чтобы они пережили все это. Но как часто бывает, правда более безумна, чем вымысел. «Вы только начинаете смотреть и такие «о да здесь все не так просто, как кажется». Это было почти вот так: увидев фото конца 80х с ними, и решив, что я должен знать больше об этой группе с самым сумасшедшим видом, который я когда-либо видел» – говорит Кижак. – «Но как только вы успокаиваетесь и отходите от этого сумасшествия, вам становится очевидно, что история то в основном про Йошики. О Йошики и его дружбе длиною в жизнь с Тоши, и об их бесконечно битве с различными «монстрами», будь то духовный, физический или эмоциональный «монстр»». Йошики больше не устраивает состязание на своей голове из двух причесок, одна из которых высоченные шипы, а вторая мягкие волны, что и сделало его известной поп-иконой в стране. Его прическа как тихая долина, которую более старшее поколение начинает носить, когда понимает, что им больше не девятнадцать, но упорно хотят, чтобы все знали, что они еще живы. Для Йошики смерть, как особо настойчивая тень, которая преследует его всю его жизнь. «Я пробыл где-то треть своей жизни в госпитале», – рассказывает он в фильме. На экране его показали с шиной, и, хотя группа готовиться к выступлению в Мэдисон-сквер-гарден, сейчас он носит похожий корсаж. Есть некоторое несоответствие между полуголым банши, ищущим мести и загоняющим себя до безжизненного состояния, и чинной нимфой в коже, наблюдающей за движением машин с балкона на среднем Манхеттене. Но в это заключается истина. Известный своей остервенелой работой на шоу до состояния полусмерти, Йошики держался перед публикой, пытаясь дышать, так как его тело не выдерживало его выходок на сцене. Пока толпа аплодировала их сумасшедшему кумиру, ему буквально оказывали помощь за сценой. Его мать однажды предупредила руководство звукозаписывающей компании: «Снимайте все, что он делает, документируйте все. Он может умереть завтра, он слаб». Но почти сорок лет спустя он все еще здесь и все еще сражается против тьмы, поглотившей его отца, когда он был ребенком, двух его товарищей по группе, покончивших с собой, и его лучшей друга и солиста X Japan Тоши, который обманным способом был вовлечен в секту, способствовавшую первоначальному распаду группы. В то время как его история начинается с восстания против жестких моральных правил в Японии, его фамильного бизнеса по продаже кимомоно, которое закрылось, когда он решил стать рок-звездой, и, конечно, отказа умирать, как прогнозировали доктора, сейчас Йошики выживает, балансируя между крайностями. «Не на солнце», – говорит он категорично, и мы, как маленькие хорошие вампирчики, сидим в тени, чтобы поговорить о смерти, противостоянии и Дэвиде Боуи.
Ноизи: Это будет сказано весьма банально, но в вашей жизни было много печали, начиная с кончины вашего отца. Фильм мало фокусируется на этом, поэтому не могли бы вы рассказать, как вы справлялись с горем и как это отображается в вашей музыке?
Йошики: Я пишу лирику от всего сердца, и все, что я пишу, связано с моей жизнью. Иногда это имеет двоякое значение: в этом довольно много о смерти и о том, как мы должны жить? Почему я существую? Почему мы страдаем всю жизнь? Эти вопросы возникают и, я полагаю, имеют корни в трагедии в моей жизни. Но в тоже время, я довольно удачлив, так как являюсь музыкантом и имею возможность выражать себя через музыку. Если бы я не был связан с музыкой, я бы вряд ли выжил.
В фильме выделяются пара комментариев; как вы считаете, суицид – это эгоистичное действие, но в тоже время вы живете с постоянной болью и, если бы вы могли прекратить это, вы бы это сделали. Как вы уживаетесь с такими мыслями и двигаетесь вперед?
Физическая боль ничто по сравнению с душевной. Я пытаюсь быть здоровым, но то, как я драммил и как выступал в ранние годы подорвало мое здоровье. Но я не принимаю все как должное, я буду создавать музыку так долго, как только смогу. Я пытаюсь заботиться о себе, и я многое хочу сказать, поэтому я буду писать музыку, чтобы выразить это.
Вы также много говорите о том, как умереть с честью, суицид, и все эти вещи составляют типично японскую личность. Как вы считаете, японский менталитет изменился вообще?
Япония сильно изменилась в последние 30–40 лет. Когда мы только начинали, я даже не мог взять такси, учитывая то, как я выглядел. В Японии не было блондинов, если вы были блондином, то вы были участником X Japan. Я много красил свои волосы, когда был моложе, и директор однажды обрил мне голову из-за этого. Но сейчас все изменилось в лучшую сторону и продолжает меняться, становясь вполне традиционным, и позволяя новому войти в нашу жизнь. Я думаю, Япония сейчас включает в себя интересное сочетание культур Востока и Запада. Мы также немного изменили культуру – тем как мы выглядели.
Не могли вы рассказать немного больше об этом? Об игнорировании условностей, какое это имеет отношения к росту и о том, каково быть японцем.
Я играл классическую музыку до самой смерти отца. И когда я открыл рок, то подумал, что это самое крутое, что может быть. Я был очень подавлен и зол тогда, когда мой отец покончил с собой, и я оказался в ужасном положении, и, хотя классическая музыка тоже крута, но она такая…спокойная. А рок — это свобода, и особенно свобода самовыражения. Когда критики пришли и сказали нам, что нам следует делать – это было разочарованием, потому что, я думал, что они должны поддерживать свободу, а тут оказалось так много правил. Поэтому я хотел опровергнуть каждое правило.
И поэтому ты вышел с волосами, половина из которых была поставлена в ирокез, а вторая завита?
На самом деле, это было случайно. До того как я попал в хард-рок и метал, я слушал панк, а они используют стиль с шипами из волос. Но однажды мы должны были выходить на сцену, и я не успевал сделать все шипы, и сделал только половину головы. Я должен был выходить, что я и сделал. Народу это вроде как понравилось, поэтому я стал так делать. Мы играли необычайно быструю музыку и получали критику наподобие: «Если вы играете такой стиль музыки, почему вы не одеваетесь как мужчины», и я посылал всех нах*р. Я хотел выглядеть в своем собственном стиле, а мой стиль заключался в том, чтобы выглядеть как принцесса. Это весело, я не слишком серьезно отношусь к внешности, и я просто хочу получать удовольствие от этого. В тоже время, это было как восстание против всего. Мы не хотели быть обычными.
За исключением случая, когда вы выступали для императора Японии.
Единственный раз, когда я переживал за то, как я выгляжу, был тот случай, когда я играл перед императором. Я не знал, насколько строго будут меня судить, поэтому я покрасил мои волосы в темно-коричневый и оделся более консервативно. Но позже мне сказали, что можно было бы (нормально было бы ) сыграть и с красными волосами. Реально? Ну хорошо.
Но у вас есть другой образ, когда вы играете сольные концерты и концерты X Japan?
Количество энергии и эмоций, которые я вкладываю в обоих случаях, одинаково. Я играю на ударных и пианино для X Japan, а сольно только на пианино. Соло более интимно, я говорю со зрителями. С X Japan….я кричу.
Вы чувствуете, что плавно скользите между разными личностями и характерами в разные моменты вашей жизни? Где эта черта между кричащим панковским бунтарем и солистом Карнеги-холла?
Когда-то давно я задал тот же вопрос Дэвиду Боуи.
Я люблю его.
Да?
Он мой любимый артист.
И мой тоже! Я спросил его: «Где ты рисуешь это линию? На сцене и вне её?» Он не мог ответить на вопрос. Он сказал: «Надо подумать об этом, я есть во многом». Вот и я также. В зависимости от того, что я делаю, я раскрываюсь с разных сторон. Если вы поставить передо мной барабан сейчас, я начну стучать. Переключатель всегда готов.
Возвращаясь к тому, что вы сказали о культурных изменениях в Японии, как вы считаете, это также относиться к вам и к вашему дому? В конце концов, ваша мятежность началась дома с закрытием семейного бизнеса кимоно.
В прошлом году, я участвовал в финале модной недели в Токио, а в этом году, на следующей неделе, я открываю ее с моей собственной линией кимоно. В Японии весь традиционный бизнес имеет семьи, которые специализируются на чем-то, у моей семьи было кимоно. Но несколько лет назад, я посетил 150-летний старый дом, где делают кимоно, и мы поговорили о создании дизайна вместе. Наша версия на моделях была в стиле KISS, вы знаете группу KISS?
Да.
Сапоги в стиле KISS и сексуально нижнее белье. Это рок-н-рольная версия кимоно. Я думаю, что не может быть правил, когда речь идет об искусстве. Но в тоже время, я думаю, что сохранять традиции – это хорошо. Это то, как мое искусство самовыражается. Традиции кимоно в упадке, и в некотором отношении, мой мятеж перед лицом традиций помогает им жить, но и приносит изменения. Это тот же подход, который я использую при создании музыки.
Но важно, что есть Hello Kitty, основанная на вас.
Да, есть Йошикитти.
Она панк-рокер или пианистка?
Всего понемногу.
Йошики собирается выступить соло в Карнеги-холл в январе, но в ноябре предстоит релиз We Are X. Режиссер Стивен Кижак говорил о причудливых костюмах, борьбе группы, и Боуи (снова), и всем том, что привлекло его в проекте.
Ноизи: Что привлекло вас и истории X Japan? Волосы или музыка?
Стивен Кижак: Это началось как работа по найму, я не был фанатом. Я был металлистом вплоть до 12–13 лет, но потом меня захлестнула новая волна, и я стал одеваться как Роберт Сим из The Cure. Я вращался вокруг этого. Когда я встретился с Йошики и начал копаться в истории группы, она действительно привлекла мое внимание. На данный момент, я не думаю, что нужно быть фанатом, чтобы снимать эти фильмы, для меня это все вовлечение аудитории в путешествие по открытиям, и даже лучше, если вы не фанат, потому что я смогу открыть вам этот новый мир и бросить вызов вашему восприятию, которому вы, возможно, сопротивлялись. Музыка, то, как они себя представляют, разница культур – этот тот вызов, который интересно преодолеть.
Вы сначала изучили их историю и затем стали превращать это в фильм, или как вообще происходил этот процесс?
Вы проводите исследование, выясняете основные моменты, и когда мы начали, самое лучшее было то, что у нас почти не было предварительной подготовки. Буквально, получил работу и вскоре смотрел шоу в Йокогаме, и потом у нас уже была съемка в Мэдисон-сквер-гарден. Было мало времени для планирования или составления предвзятого мнения о том, что мы будем делать, мы просто начали снимать. Вы просто оказываетесь в мире и впитываете все, узнавая группу, и фанатов, и антураж, и все то странное дерьмо, что вращалось вокруг них. Вы впитываете сначала это предчувствие, которое намекаете вам, в каком русле будет идти этот фильм дальше. И это делает этот фильм больше, чем просто музыкальным.
Не могли бы вы рассказать чуть больше, что вы подразумеваете?
Я думаю, вам нужно проникнуться сочувствием к Йошики, почувствовать связь с ним, не смотря на факт, что он бог японского рока, и все эти волосы, и макияж и…кожа. И шарфы! Пропустите этот налет и взгляните на него как на человека. Прославляйте легенду, но также ищите способ заглянуть к нему внутрь, и попробуйте почувствовать его боль и разделить ее, и может быть будете излечены музыкой. Вы вроде как пытаетесь делать два дела одновременно. Вы всегда должны достичь чего-то универсального. И тогда мы смогли закончить съемку со всей это тряской головой, и сумасшедшими костюмами, и пиротехникой. Все видео и аудиоматериалы, которые они дали, предназначены для фантастического кино. Я всегда говорил, что снимать эти фильмы, это как склеивать пленку; я чудак, который сделает это для вас, потому что я хочу включить вас в это или в это. Это вид нравственности, которую я поставил на нужное место в фильме; это должно просочиться. Все имеет свое место, но это исходит от инстинктивного чувства. Вы хотите подать это и взорвать чей-то мозг.
Ваш материал съемок был довольно широк.
Один из наиболее обширных и организованных архивов, который я когда-либо встречал. Йошики всегда снимал себя, потому что, я думаю, ранее, он был подвержен этому фантастическому импульсу снимать все, потому что завтра он мог умереть. Фанаты сказали мне, что это было захватывающе, получить этот особый взгляд внутрь механизма из-за всей этой интимности закулисья. Даже если он ничего не делает, просто дремлет на диване, для фанатов это как оказаться рядом. Это материал, который бы вы не увидели обычно. Потом мы увидели, как его снимает Дэвид Линч.
Что?
Голый Йошики на пляже и Дэвид Линч, командующий им, это сумасшествие, но здесь много такого материала.
Я думаю мы получим отголоски этого во всем фильме. Я помню сцену с его оранжевыми волосами наподобие тому, что вы говорите. Человек, который упал на землю.
Абсолютно. В точку. Это было одно из первых, что пришло мне на ум – он человек, который упал на землю. Этот парень – он инопланетянин. Он прибыл сюда откуда-то еще. Он и Боуи прибыли сюда из одной и той же далекой галактики.